Та сторона, где ветер [с иллюстрациями] - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А твоими копытами только сваи забивать, – ответил он. Встал и захромал домой.
Мама была уже дома. Она цепко оглядела Ильку, сразу увидела кровоподтек и поздравила с «первым поцелуем лета». Илька промолчал и присел на стул.
– Носишься как угорелый и не думаешь, что я беспокоюсь, – сказала мама. – Неужели обязательно являться домой после меня?
– Все равно я забыл ключ, – вяло сказал Илька.
– Как всегда.
Илька решил было ответить, что на этот раз не «как всегда», а оставил в кармане брюк. Но не ответил. Не хотелось почему-то говорить.
– И с утра голодный, – продолжала мама. – Стал как щепка. Посмотри на себя.
Смотреть на себя Илька не стал, а сказал, что у них в классе есть толстый Малахов и все его зовут Дыней.
– Тебе это не грозит, – заметила мама и ушла разогревать котлеты.
Илька почувствовал, что есть совершенно не хочется. Тошно думать о котлетах. Водички бы глотнуть, а то сухо во рту. Но мама заставит пить кипяченую.
Котлеты на кухне отвратительно трещали в масле. Ильку слегка затошнило.
К счастью, пришел дядя Володя, мамин знакомый.
У дяди Володи было красивое худое лицо и черные мушкетерские усики. Одевался он тоже красиво: носил разноцветные свитеры и удивительно отглаженные брюки. Но сегодня он явился в сапогах и брезентовой куртке.
– Боже мой, Владимир?! – удивилась мама. – В какую дальнюю экспедицию вы опять собрались?
– Не «в», а «из», – сказал дядя Володя и ловко бросил у порога рюкзак.
– Когда же вы успели? Вы же недавно у нас были.
– Двадцатый век! Скорости…
– Проходите. Илька, ты почему не здороваешься? Снимайте куртку.
– Знаете, Тамарочка, не удержался и специально соскочил с автобуса, чтобы заглянуть к вам, – объяснил дядя Володя. – Хочу похвастаться необыкновенной добычей. Разрешаете?
– Разрешаю, – улыбнулась мама.
С загадочным лицом дядя Володя вынес на середину комнаты рюкзак. Расстегнул и опрокинул над желтыми половицами. Илька вытянул шею. Что-то непонятное, большое, светясь нежно-розовым пухом и сверкая пунцовыми перьями, медленно вываливалось из рюкзака. Наконец вывалилось и тяжело ударилось об пол. Илька увидел длинные птичьи ноги. Тоже розовые, со скрюченными пальцами.
Удивительная птица раскинулась перед Илькой. С длинной лебединой шеей, но на лебедя совсем не похожая. Всех цветов зари. Только алые крылья оторочены черной каймой.
Это была мертвая птица.
– Ой, что это? – громко сказала мама, обходя ее стороной.
– Вы, Тамарочка, не поверите. Сплошная экзотика. Самый настоящий фламинго… Каким южным ветром занесло его в наши края?
– Действительно… – произнесла мама.
Дядя Володя повесил пустой рюкзак на спинку Илькиного стула и со скромной гордостью шагнул в сторону: пусть все полюбуются на его добычу.
Илька сполз с сиденья и встал перед птицей на колени. Провел пальцем по розовой шее. Шелковистые перышки легко пружинили. Случайно Илька задел коленом клюв и вздрогнул: клюв был гладкий и очень холодный. Илька отодвинулся.
Дядя Володя праздничным голосом рассказывал:
– Представляете, чистейшая случайность. Встала машина: что-то стряслось с мотором. Водитель такой болван… Я вылез ноги поразмять. Смотрю – летит. Высоко. Думал, журавль. Даже не надеялся, что попаду. Бросился в кабину, схватил чье-то ружье – трах!
Смотрю – падает. Прямо на шоссе. Глазам своим не поверил…
Глаза фламинго были затянуты пеленой.
Илька спросил:
– Разве журавлей едят?
– Нет, конечно…
– Тогда зачем вы «трах»?
– Илька… – укоризненно сказала мама.
Дядя Володя сдержанно улыбнулся.
– Законный вопрос. Если рассуждать логически, стрелять не следовало. Но есть такая штука в человеке – охотничий азарт.
– Дурацкий азарт, – рассеянно отозвался Илька.
– Илья! – страшным голосом произнесла мама. – Как ты смеешь! Извинись сию же минуту!
Илька выпрямился.
– Извините, пожалуйста, – сказал он, – это я нечаянно. Я хотел подумать, а получилось вслух.
– Негодный мальчишка, – сказала мама с некоторым облегчением.
– Ну-ну, зачем так… – вступился дядя Володя. – Дело ведь не в форме выражения, а в самой сути. Допустим, азарт дурацкий. А разве ты не стреляешь из рогатки по воробьям?
– Он не стреляет, – поспешно заверила мама.
Илька снова взглянул на фламинго.
– Это же не воробей. Сравнили пень с ярмаркой.
– Илья! Выставлю в кухню! – пообещала мама.
И не выставила, наверно, только потому, что догадалась: он сразу полезет к холодному крану.
Илька притих и снова наклонился над птицей.
Приподнял крыло. Перья сухо шелестели.
– Можно, я возьму одно перо?
– Да ради бога! Подожди, я оторву…
– Я пошутил, – сказал Илька.
– Ну… Как хочешь.
Он стал укладывать добычу в рюкзак.
Мама вздохнула:
– Все-таки жаль, что убили такую красоту…
– Эта красота не пропадет, – бодро откликнулся дядя Володя. – Выйдет отличное чучело.
– Да, конечно, – сказала мама.
Дядя Володя выпрямился и бросил рюкзак на плечо.
– Извините за непрошеный визит. Я пойду.
– Куда же вы? А обедать?
– Спасибо, хочется домой поскорее. Я ведь еще не был у себя…
Мама проводила его до двери и вернулась с каменным лицом. На Ильку не взглянула.
– А чего он врет, – мрачно сказал Илька.
– Что значит «врет»?
– То, что с автобуса прямо к нам пришел. У него в рюкзаке, кроме птицы, ничего не было. С пустым рюкзаком он ездил, да? Он уж тыщу раз дома побывал, а потом к нам пришел хвастаться.
Мама смешно приоткрыла рот.
– Ну… ну, может быть. Наверно, ему неловко было просто так заходить, вот он и придумал. Такой характер. А ты ведешь себя безобразно.
– А зачем он говорит «Тамарочка»…
– Илька… Что за глупости! Ну, привычка такая. Он мой хороший знакомый.
– Иван Сергеевич так не говорит.
– При чем здесь Иван Сергеевич? С Володей мы учились в одном институте. Меня там все звали Тамарочкой.
– Он мне не нравится, – сказал Илька.
Мама взяла его щеки в ладони.
– Мне тоже, – тихо сказала она. – И все-таки надо стараться быть вежливым. Договорились?
Илька нехотя кивнул. Но мама не убрала рук. Ладони скользнули со щек на лоб. Они были очень холодными.
– Ой, Илька… Начинается опять лето.
«Ну и хорошо. Лето в тыщу раз лучше зимы», – хотел ответить Илька. Но язык сделался совсем сухим, просто деревянным. Илька неловко вздохнул и присел на диван. Привалился к спинке. Мамины пальцы, как встревоженные человечки, забегали по нему от пуговицы к пуговице…
Илька проснулся от того, что щелкнул замок сумочки. Значит, мама сейчас уйдет на работу. Обычно они выходили вместе, но когда Илька не спешил, он просыпался позднее – от этого сухого щелчка.
Илька приоткрыл глаза. Мама стояла у зеркала. Сумочку она держала в правой руке, а левой торопливо поправляла прическу.
– Проснулся? Доброе утро, – сказала мама, не обернувшись.
Как она узнаёт, что Илька уже не спит?
– Еще не совсем проснулся…
– Нет уж, ты постарайся совсем. И слушай внимательно. Температура у тебя нормальная, я проверяла. И наверно, не поднимется, если не будешь слишком много скакать по комнате.
– Не буду… – лениво сказал Илька.
Где уж ему скакать? Ноги и руки гудели и казались жидкими, как вареные макароны. И в горле скребло.
– Но обязательно позавтракай, слышишь? Разогрей котлеты.
«Ой…» – подумал Илька.
– И молоко тоже согрей. Оно уже кипяченое, но немного остыло. Выпьешь кружку горячего. И не забудь принять биомицин.
Илька вздохнул:
– Не забуду…
Впервые, что ли? Каждое лето у него ангина. По нескольку раз. Мама однажды сказала: «Простываешь постоянно. Носишься разгоряченным под всеми ветрами…»
Илька не почувствовал раскаяния. Эти слова ему понравились. «Под всеми ветрами…»
Было в них что-то широкое, шумное, синее… Но ангины продолжались.
В прошлом году мама хотела, чтобы Ильке удалили гланды, водила в свою больницу. Там его осмотрели, взяли кровь на анализ и сказали маме: надо подождать. Мама опечалилась, а Илька нисколечко…
– Я сегодня вернусь пораньше, – сказала мама. – Не скучай. – Подошла и чмокнула Ильку в лоб сухими губами. – Проветри комнату, но не торчи под форточкой. Договорились?
Илька двинул головой: договорились. Мама продолжала смотреть на него, глаза у нее были большие и печальные.
– Похудел моментально, – сказала она. – Раньше хоть лицо было круглое, а сейчас щеки ввалились… А ночью нес всякую чепуху. Что тебе снилось?
